По состоянию на 2025 год, когда глобальная система движется к многополярности, Китай в своей внешней политике перестал быть лишь реактивным актором, реагирующим на соперничество великих держав. Он стал одновременно проактивным стратегическим архитектором, формирующим региональные центры. На фоне продолжающегося торгового и технологического противостояния с Соединёнными Штатами Америки (США), осторожного сотрудничества с Россией и поисков стратегической автономии с Европейским союзом (ЕС), Пекин проводит многослойную внешнюю политику с акцентом, в частности, на регионы Юго-Восточной Азии и Центральной Азии.
В этом контексте Китай развивает комплексные экономические партнёрства с государствами-членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), основанные на цифровизации, зелёной трансформации и логистической интеграции. В Центральной Азии Китай стремится выстроить новый региональный порядок на основе знаний, опираясь на энергетику, инфраструктуру и передачу технологий. Эти стратегические устремления свидетельствуют о том, что Китай нацелен не только на экономическое, но и на геополитическое, культурное и нормативное усиление своего влияния, создавая устойчивую силу в глобальном масштабе.
По состоянию на 2025 год Китай в своей внешней политике одновременно концентрируется на регионах Юго-Восточной Азии и Центральной Азии, реализуя многослойную стратегию, которая усиливает его способность оказывать глобальное воздействие. На фоне продолжающегося экономического и технологического противостояния с США, осторожного и контролируемого сотрудничества с Россией и обсуждений стратегической автономии с Европой, Китай параллельными действиями в разных регионах стремится сбалансировать геополитическое давление и укрепить свою роль в глобальных цепочках поставок. В этом контексте с государствами АСЕАН углубляется цифровая и зелёная интеграция, а в Центральной Азии выстраивается новый региональный порядок с акцентом на энергетику, инфраструктуру и специализацию.
Ключевое событие в компоненте этой стратегии, связанном с АСЕАН, стало завершение работы над версией 3.0 Соглашения о свободной торговле между Китаем и АСЕАН. Объём торговли между Китаем и АСЕАН в первом квартале 2025 года достиг 234 миллиардов долларов, что сделало АСЕАН крупнейшим торговым партнёром Китая. Однако это соглашение не сводится лишь к цифрам. Его новая версия заложила рамки сотрудничества в таких стратегических областях, как цифровая экономика, экологичное производство и устойчивое развитие. Это превратило отношения АСЕАН–Китай в интегрированное экономическое и технологическое партнёрство, выходящее за рамки классических торговых связей. Апрельский тур Председателя Си Цзиньпина по странам АСЕАН продемонстрировал, что это превращение имеет не только экономический, но и геополитический характер. Подчёркивая многосторонность, Китай вновь выдвигает идею “азиатской солидарности” и пытается создать региональный рубеж сопротивления против влияния США.[1]
В этом ключе в отношениях Китая с ЕС также проявляются аналогичные многоплановые стратегии балансировки. В ходе переговоров 19 мая 2025 года между министром иностранных дел Китая Ван И и немецким политиком Иоганном Вадефулем, Китай подтвердил свою риторику о “ключевых интересах” в отношении Тайваня, что свидетельствует о реалистическом курсе Пекина, основанном на национальных интересах, а не на нормативных принципах.[2] Германия в свою очередь направила Китаю сигнал о том, что рассматривает его как “предсказуемого и надёжного партнёра”, что отражает стремление нового правительства Германии разработать более рациональную, прагматичную и экономически ориентированную дорожную карту взаимодействия с Пекином. Критика Китаем стратегии “избегания рисков” и продвижение идеи взаимной зависимости в цепочках поставок свидетельствуют о том, что Пекин стремится играть роль стабилизатора в условиях экономической поляризации.
Встреча, состоявшаяся 20 мая 2025 года в Пекине между министром иностранных дел Китая Ван И и председателем Азиатского общества Кён-Хва Кан, стала отражением стратегии мягкой силы Китая, направленной на управление восприятием в глобальном общественном мнении. В ходе переговоров Ван И охарактеризовал ограничения США в отношении китайской полупроводниковой промышленности как “буллинг”, при этом вновь подчеркнув визию сотрудничества, основанную на “взаимном уважении” и “обоюдной выгоде”.[3] Обещание Кан продолжать объективное представление китайской культуры от лица Азиатского общества явилось ещё одним проявлением стремления Китая контролировать свой имидж в западном общественном мнении.
В тот же день, выступая в Мюнхене, генеральный консул Китая Цю Сюэцзюнь отметил, что Китай рассматривает экономические отношения с ЕС не только на уровне торговли, но и как один из опорных элементов глобальной стабильности. Рост ВВП Китая на 5,4% в первом квартале подтвердил сохранение экономической динамики, а достигнутый структурный прогресс в сферах цифровой экономики и зелёного развития указывает на устойчивый характер этого роста.[4] Внешнеполитическая концепция, которую Цю обозначил через принципы “подлинного многостороннего сотрудничества” и “общего будущего для человечества”, свидетельствует о том, что Китай нацелен на долгосрочные стратегические партнёрства не только с АСЕАН, но также с Центральной Азией и Европой.
Эта многогранная внешнеполитическая линия была институционально оформлена на заседании Политбюро Коммунистической Партии Китая (КПК) в конце апреля 2025 года. В стратегии, сформулированной под руководством Си Цзиньпина, в качестве основных принципов обозначены понятия “борьбы” во внешней политике и “стабильности” во внутренней. Искусственный интеллект, национальная производственная база и сектор программного обеспечения были провозглашены стратегическими приоритетами в рамках целей национальной безопасности и экономической автономии.[5] Одновременно была принята политика экономического раскрытия на рынках вне США; свободные экономические зоны, таможенные реформы и альтернативные глобальные сети стали несущими колоннами этого нового этапа.
Одним из конкретных проявлений этого стратегического раскрытия в регионе АСЕАН стало открытие новой железнодорожной линии, инициированной Государственной почтовой службой Китая. Сокращение времени доставки первого грузового поезда из Гуанси в Ханой на 26 часов свидетельствует о продвижении логистической интеграции Китая с странами АСЕАН на новый уровень. К 2025 году количество контейнеров, перевезённых по этой линии, увеличилось на 314% по сравнению с предыдущим годом, что подчёркивает определяющее влияние физической инфраструктуры на экономические связи.[6]
Видение зелёной трансформации, подчеркнутое премьер-министром Малайзии Анваром Ибрагимом в рамках председательства в АСЕАН, также гармонирует со стратегией партнёрства Китая с регионом. Заявление Ибрагима о прямых контактах с Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива отражает стремление позиционировать АСЕАН не только как азиатское, но и как интегрированное экономическое пространство, связанное с Ближним Востоком.[7] В этом контексте модель экономического роста, сочетающаяся с экологической ответственностью, становится для Китая инструментом внешней политики, который одновременно поддерживает собственную внутреннюю трансформацию.
На центральноазиатском направлении Китай выработал новую модель партнёрства, основанную не только на поставках энергии, но и на передаче знаний и инновациях. 10 мая 2025 года был создан Альянс по энергетике и инновациям между Китаем и Центральной Азией, который был подписан в Пекинском Северном Китайском энергетическом университете и подкреплён конкретными проектами, такими как интеллектуальные энергетические сети, совместные лаборатории и программы подготовки специалистов.[8] Это событие стало отражением стремления Китая заложить в Центральной Азии долгосрочные и структурные основы своего влияния.
23 мая 2025 года в Бишкеке на встрече в формате “Центральная Азия–Китай” бывший премьер-министр Кыргызстана Акылбек Жапаров подчеркнул, что Китай рассматривает регион не как набор разрозненных стран, а как интегрированный субъект. Призывая к партнёрству в таких сферах, как транспорт, зелёная энергетика, цифровизация и подготовка кадров, Жапаров заявил, что формат “Центральная Азия–Китай” должен превратиться из символической площадки в полноценный механизм регионального развития.[9]
В рамках первого сценария, который вырисовывается в этом контексте, ожидается, что интеграция Китая с АСЕАН на основе цифровой и зелёной трансформации в будущем перерастёт в региональное “Общее пространство развития Азии”. Это партнёрство, институционализированное Соглашением о свободной торговле 3.0, будет расширяться, охватывая логистику, производство и экологичную инфраструктуру, а Китай намерен ускорить “дедолларизацию” региональной торговли с помощью “цифрового юаня” и трансграничных платёжных систем. Зелёные энергетические инвестиции Пекина во Вьетнаме, Малайзии и Индонезии будут усиливать его лидерство в экологической сфере, а страны региона получат прямую выгоду от недорогой инфраструктуры и расширяющихся рынков. Однако для того, чтобы эта конструкция работала устойчиво, предполагается, что Китай будет придерживаться сбалансированной модели партнёрства, которая учитывает стратегическую автономию стран АСЕАН и поддерживается инструментами мягкой силы.
Второй сценарий для Центральной Азии предполагает, что растущее присутствие Китая в энергетике, технологиях и инфраструктуре будет не только размывать традиционную сферу влияния России, но и содействовать ограничению роли США в регионе за счёт сотрудничества с ЕС в рамках новой стратегии “умной силы”. В этом ключе Китай может выступить не только строителем инфраструктуры в Центральной Азии, но и системным архитектором, координирующим инвестиции с Европой и предлагающим региону модель развития, альтернативную западной, основанную на зелёной трансформации, цифровизации и подготовке кадров. Такой подход предполагает смягчение воздействия США, основанного на демократии и безопасности, и выдвижение на первый план более прагматичной и взаимовыгодной платформы партнёрства. Если Китай сумеет экстраполировать в Центральную Азию экономическую модель баланса, выстроенную с Европой, это откроет путь к установлению многополярного, прагматичного и устойчивого порядка в регионе, который будет противостоять как одностороннему господству России, так и нормативному влиянию США.
В заключение, многослойная внешняя политика Китая, реализуемая в 2025 году на направлениях АСЕАН и Центральной Азии, не ограничивается только созданием региональных экономических альянсов. Она направлена также на более глубокие структурные преобразования, включая геополитический баланс, нормативное влияние и строительство стратегической автономии. Интеграция с АСЕАН, основанная на цифровизации и зелёной трансформации, превращает Китай в нового системообразующего актора Азиатско-Тихоокеанского региона. А новая модель партнёрства в Центральной Азии, базирующаяся на энергетике, инфраструктуре и передаче знаний, отражает не только соперничество Пекина с Западом, но и его стремление выстраивать устойчивое и многостороннее равновесие в противовес таким региональным конкурентам, как Россия и США. В случае успеха этих стратегий Китай неизбежно станет не только экономическим, но и дипломатическим и культурным центром силы в глобальном масштабе.
[1] “China, ASEAN Complete Negotiations on Upgraded Free Trade Deal”, Reuters, https://www.reuters.com/markets/emerging/china-asean-complete-negotiations-free-trade-area-30-2025-05-21, (Дата обращения: 23.05.2025).
[2] “Chinese FM urges China, Germany to Deepen Win-Win Cooperation, Jointly Oppose Unilateralism, Protectionism”, Xinhua, https://english.news.cn/20250519/5089995be43a473fa7ba93d7001eefbd/c.html, (Дата обращения: 23.05.2025).
[3] “Wang Yi Meets with President of the U.S. Asia Society Kyung-wha Kang”, Ministry of Foreign Affairs the People’s Republic of China, https://www.mfa.gov.cn/eng/wjbzhd/202505/t20250521_11629919.html, (Дата обращения: 23.05.2025).
[4] “Keynote Speech by Chinese Consul General in Munich Qiu Xuejun at the Breakfast Club of Chinaforum Bayern”, Ministry of Foreign Affairs the People’s Republic of China, https://www.mfa.gov.cn/mfa_eng/xw/zwbd/202505/t20250521_11629716.html, (Дата обращения: 23.05.2025).
[5] Matthew Johnson, “Stabilization and ‘Struggle’: Strategic Signals from April’s Politburo and Trade Meetings”, The Jamestown, https://jamestown.org/program/stabilization-and-struggle-strategic-signals-from-aprils-politburo-and-trade-meetings, (Дата обращения: 23.05.2025).
[6] “Kitay Zapustil Novyy Gruzovoy Zheleznodorozhnyy Marshrut v Strany ASEAN”, TV BRICS, https://tvbrics.com/news/kitay-zapustil-novyy-gruzovoy-zheleznodorozhnyy-marshrut-v-strany-asean, (Дата обращения: 23.05.2025).
[7] “Premyer-Ministr Malayzii Anvar Ibragim Rasskazal o Prioritetakh Predsedatelstva Strany v ASEAN”, TV BRICS, https://tvbrics.com/news/premer-ministr-malayzii-anvar-ibragim-rasskazal-o-prioritetakh-predsedatelstva-strany-v-asean, (Дата обращения: 23.05.2025).
[8] “Novyy Kitaysko-Tsentralnoaziatskiy Energeticheskiy Alyans Natselen na İnnovatsii i Sotrudnichestvo”, News Central Asia, https://www.newscentralasia.net/2025/05/23/novyy-kitaysko-tsentralnoaziatskiy-energeticheskiy-alyans-natselen-na-innovatsii-i-sotrudnichestvo, (Дата обращения: 23.05.2025).
[9] “Tsentralnaya Aziya Vazhna Dlya Kitaya Kak Yedinyy Region — Zhaparov”, EADaily, https://eadaily.com/ru/news/2025/05/23/centralnaya-aziya-vazhna-dlya-kitaya-kak-edinyy-region-zhaparov, (Дата обращения: 23.05.2025).
