Президент Соединённых Штатов Америки (США) Дональд Трамп, неоднократно оказывавшийся в центре мирового внимания своими громкими заявлениями, 6 сентября 2025 года подписал указ, предусматривающий переименование Министерства обороны в «Министерство войны». Этот шаг Трампа вызвал широкий резонанс как в американской политике, так и в международной общественности. Ибо хотя этот шаг внешне выглядит лишь как смена названия, он несёт в себе глубокие политические и идеологические послания. Особенно если учесть внешнеполитическое понимание США, сформированное военными интервенциями, и использование понятий войны и мира в политической риторике, эта инициатива представляет собой шаг, способный напрямую повлиять на дискуссии о глобальной безопасности и дипломатии.
С исторической точки зрения Министерство обороны США получило это название в 1949 году в результате институциональной трансформации. Ранее эта структура была известна как «Министерство войны», а после Второй мировой войны, как отражение сложившегося международного порядка, получила название «Министерство обороны», чем предполагалось передать посыл о том, что военная деятельность страны носит оборонительный характер. В период холодной войны лидерская роль Америки в международной политике и построение союзнических систем, таких как НАТО, также укрепили дипломатическую стратегию, стоявшую за этой сменой названия. В этом контексте шаг Трампа, хотя внешне и кажется лишь символическим изменением, бросает вызов формируемому на протяжении многих лет оборонно-ориентированному внешнеполитическому дискурсу США.
Такой подход Трампа можно также рассматривать как отражение его политического стиля. На протяжении своего президентства Трамп привлекал внимание заявлениями, нарушавшими привычные шаблоны как во внутренней, так и во внешней политике. Часто акцентируя масштаб военных расходов США и критикуя финансовые взносы в НАТО, Трамп формировал образ лидера, выдвигающего на первый план национальные интересы и отстаивающего более наступательное понимание дипломатии. Поэтому «Министерство войны» отражает как стремление Трампа послать мощный сигнал своей электоральной базе, так и его желание подчеркнуть сдерживающую силу США на международной арене.
Этот шаг может нанести ущерб давно укоренившемуся образу США как «миротворческой силы» и «защитника демократии» во внешней политике. Кроме того, он может вызвать беспокойство у союзных государств. Поскольку смена названия может быть интерпретирована как принятие США более интервенционистской и односторонней стратегии безопасности. Это также может привести к напряжённости в дипломатических отношениях.
Этот шаг Трампа также вызвал дискуссии и во внутренней политике. В США уже давно обсуждаются масштабы военного бюджета и экономическое бремя оборонных расходов. «Министерство войны» критикуется оппозиционными кругами как подход, прославляющий милитаризм. Особенно в среде Демократической партии инициативу Трампа рассматривают как ход, подрывающий миролюбивый облик США в международных отношениях. В свою очередь сторонники Трампа видят в этой риторике подход, который ясно подчёркивает силу США и ставит национальные интересы на первое место. Следовательно, эта дискуссия обладает потенциалом ещё больше углубить идеологическую поляризацию американского общества.
Исторические примеры также добавляют этой дискуссии дополнительное измерение. То, что до Второй мировой войны многие страны использовали выражения, аналогичные «Министерству войны», показывает: открытая демонстрация силы в международных отношениях была частью политической культуры того периода. Однако разрушительные последствия войны побудили государства принять более мирный и дипломатический язык. Поэтому понятие Министерства обороны — это не только название, но и символ процесса легитимации применения силы в международных отношениях. Попытка Трампа изменить этот символ фактически представляет собой вызов истории современной дипломатии.
Эта дискуссия также отражает трансформацию понимания международной безопасности. В XXI веке угрозы безопасности не ограничиваются межгосударственными войнами. Такие угрозы, как кибератаки, терроризм, изменение климата и глобальные пандемии, требуют наряду с военной мощью дипломатии, технологий и международного сотрудничества. Следовательно, переименование министерства в «Министерство войны» несёт риск затмить это новое понимание безопасности и превратить применение силы в первичную стратегию. Это, в свою очередь, может ещё больше усилить потребность в мирных методах и механизмах коллективной безопасности в международных отношениях.
В итоге шаг Трампа по переименованию Министерства обороны в Министерство войны породил глубокие дискуссии о балансе сил в международных отношениях, о понимании дипломатии и о глобальном имидже США. Это заявление, отражая провокативный и прямолинейный характер политического стиля Трампа, одновременно ставит теоретические и практические вопросы относительно базовых принципов современного международного порядка. Эта дискуссия ещё раз демонстрирует, насколько важны символы и риторика в будущем мировой политики.
