Возросший в последнее время интерес Европейского союза (ЕС) к региону Центральной Азии сопровождается не только развитием экономического сотрудничества, но и дипломатическими шагами, способными повлиять на геополитическое равновесие в регионе. В данном анализе будут рассмотрены основные динамики стратегического продвижения ЕС в Центральной Азии, с особым акцентом на инвестиционные проекты, институциональное сотрудничество и геополитические последствия этого процесса.
1. Инициатива ЕС по Центральной Азии: стратегические инвестиции и дипломатические шаги
Первый саммит ЕС–Центральная Азия на уровне лидеров, состоявшийся 4 апреля 2025 года в Самарканде, стал одним из наиболее ярких проявлений стратегического расширения ЕС в регионе. На саммите председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен объявила о пакете инвестиций на сумму 10 миллиардов евро, разработанном в рамках стратегии ЕС «Глобальные Ворота». Эта инициатива направлена на создание альтернативы китайскому проекту «Один пояс, один путь» и ставит целью диверсификацию связей ЕС в сферах цифровых технологий, энергетики, транспорта и климата.[1]
В этом контексте большая часть инвестиций направлена на Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и частично Туркменистан, при этом приоритетными направлениями определены инфраструктурные проекты, энергетический переход и цифровые связи. Особенно важную роль в соединении Европы и Центральной Азии играет Транскаспийский транспортный коридор (ТСТК). Этот коридор пересекает Каспийское море через Казахстан и Азербайджан, затем проходит через Грузию и Турцию, связываясь с Европой. Поддержка ЕС этого проекта имеет значение не только в логистическом плане, но и в контексте геополитического баланса.
Европейский союз стремится выстраивать отношения с странами Центральной Азии не только на экономической основе, но и на институциональном и ценностном уровнях. В этом контексте «Расширенные соглашения о партнерстве и сотрудничестве (EPCA)» являются одним из наиболее всеобъемлющих инструментов внешней политики ЕС в регионе.[2] После подписания соглашения с Кыргызстаном в 2024 году наблюдается, что переговоры с Узбекистаном близки к завершению, а с Туркменистаном начаты технические консультации. Расширенные соглашения о партнерстве и сотрудничестве (EPCA) охватывают многослойные области, такие как политический диалог, либерализация торговли, энергетика, охрана окружающей среды, цифровизация, надлежащее управление и права человека.
Стратегия институциональной интеграции ЕС совпадает с его целью — теснее интегрировать страны Центральной Азии в международную систему и создать альтернативную модель партнерства, отличную от Китая и России. В этом контексте ЕС также заявил о своей поддержке процессов присоединения Туркменистана и Узбекистана к Всемирной торговой организации (ВТО). Эта поддержка направлена не только на усиление интеграции стран региона в глобальный экономический порядок, но и на укрепление нормативной основы отношений с ЕС.
Видно, что такие структурные инициативы ЕС оказывают влияние и на внешнеполитические позиции стран Центральной Азии. Так, признание Южной части Кипра (Республики Кипр) Кыргызстаном и Узбекистаном связано пусть и не напрямую, но косвенно с активизацией контактов с ЕС и заключением стратегических соглашений, таких как EPCA. Следовательно, можно сказать, что стимулирующие пакеты ЕС являются инструментами, которые направлены не только на развитие, но и косвенно влияют на дипломатические позиции стран региона.
2. Сотрудничество ЕС и Центральной Азии в сфере энергетики
ЕС рассматривает энергетическое сотрудничество с странами Центральной Азии как один из приоритетных стратегических направлений в рамках политики диверсификации обеспечения энергетической безопасности.[3] В этом контексте проект Транскаспийского газопровода, пересекающего Каспийское море, соответствует стремлению ЕС сократить зависимость от российского газа. Планируется, что данный энергетический маршрут будет направлен в Европу через Азербайджан, Туркменистан и Казахстан. Несмотря на технические и политические трудности, этот проект всё ещё остаётся в поле зрения ЕС.
Широкие энергетические ресурсы стран Центральной Азии (особенно природный газ и уран), а также цели Европы по переходу к устойчивой энергетике ещё больше разнообразили направления сотрудничества. Особенно критичным становится сотрудничество в свете того, что Туркменистан обладает четвёртыми по величине запасами природного газа в мире, а Казахстан занимает первое место в мире по производству урана.
ЕС, вместо того чтобы проводить политику, ориентированную исключительно на ископаемое топливо, сосредотачивает внимание также на возобновляемой энергетике и критически важных сырьевых материалах в рамках «зелёного перехода». В этом контексте с Казахстаном и Узбекистаном создаются механизмы сотрудничества по проектам в области зелёного водорода, солнечной и ветровой энергетики, а также по поставкам стратегически важных редкоземельных элементов.
ЕС, запустивший в 2022 году «Акт о критически важных сырьевых материалах», стремится диверсифицировать внешние источники поставок и сократить зависимость от Китая. Центральная Азия в рамках данного акта обозначена как потенциальный партнёрский регион. Особенно важным шагом стало подписание «Меморандума о стратегическом партнёрстве» с Казахстаном в конце 2023 года.
Энергетическое сотрудничество ЕС и Центральной Азии носит не только технический и экономический, но и геополитический характер. Сдвиги в энергетической стратегии ЕС после начала войны между Россией и Украиной повысили значение Центральной Азии. В этом контексте важны не только маршруты энергетических потоков, но и то, кем строятся и управляются энергетические инфраструктуры.
Несмотря на то, что инвестиции Китая в энергетическую инфраструктуру и историческое влияние России ограничивают возможности ЕС в регионе, Союз стремится выстраивать новый баланс через многомерные направления, такие как энергетическая безопасность, зелёный переход и конкуренция за сырьевые ресурсы. Страны Центральной Азии, в свою очередь, пользуются этой конкуренцией, развивая многовекторное сотрудничество и ускоряя своё экономическое развитие.[4]
3. Сотрудничество ЕС и Центральной Азии в сфере безопасности
В отношениях с Центральной Азией Европейский союз рассматривает не только экономические и институциональные аспекты, но и вопросы безопасности как один из приоритетных направлений. Особенно после событий в Афганистане в 2021 году возросли риски региональной нестабильности и радикализации, что придало новой динамики стратегии ЕС в области безопасности в Центральной Азии. В стратегических документах Европейской службы внешнеполитической деятельности (EEAS), касающихся Центральной Азии, особое внимание уделяется вопросам охраны границ, незаконной миграции, наркоторговли и борьбы с насильственным экстремизмом.
В этом контексте ЕС, сотрудничая с такими организациями, как Управление ООН по наркотикам и преступности (UNODC) и Международная организация по миграции (IOM), оказывает поддержку странам Центральной Азии через развитие технических возможностей, обучение в сфере управления границами и предоставление оборудования для обеспечения безопасности. Параллельно с этим разрабатываются превентивные стратегии, направленные на борьбу с радикализацией, включая образовательные программы для молодёжи, программы социальной интеграции и контроль за религиозными структурами.
Политика ЕС в области безопасности в Центральной Азии выходит за рамки классических подходов к охране границ и борьбе с терроризмом: она ориентирована на укрепление институциональной способности государств региона и содействие их стабильности. Таким образом, ЕС укрепляет своё присутствие в регионе не только как внешний поставщик безопасности, но и как актор, использующий инструменты мягкой силы.
Данная активность ЕС облегчает интеграцию государств Центральной Азии в международную систему безопасности и отражает стремление уравновесить влияние Китая и России в регионе. В этом контексте ЕС действует не как пассивный наблюдатель, а как активный участник, способствующий формированию региональной стабильности.
Рост влияния Организации тюркских государств и принятие Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК) в качестве наблюдателя в этой организации стимулировали ЕС к более активному участию в делах региона. В этом контексте стоит отметить косвенную поддержку признания Республики Кипр (Южного Кипра) странами Центральной Азии в рамках их сближения с ЕС. Позиция таких стран, как Кыргызстан и Узбекистан, которые на фоне укрепления отношений с ЕС признали Республику Кипр, усложняет дипломатические позиции Турции и укрепляет препятствия на пути к международному признанию ТРСК.
С точки зрения стран Центральной Азии, эти шаги обусловлены рациональными расчётами: инвестиции, политическая поддержка и интеграция в международные структуры (например, вступление в ВТО) играют решающую роль в выборе внешнеполитических приоритетов. Таким образом, данные предпочтения следует рассматривать не как дипломатические уступки, а как результат многосторонней стратегической ориентации.
Однако тот факт, что ЕС использует свои инструменты мягкой силы также для укрепления международных позиций Республики Кипр, придаёт процессу дополнительную сложность.
В заключение следует отметить, что присутствие ЕС в Центральной Азии уже не ограничивается экономической и технической помощью. ЕС, формируя свои региональные стратегии, одновременно отражает и внутренние политические позиции на международной арене. Это свидетельствует о проведении многоуровневой и сложной дипломатии, способной оказывать влияние даже на такие чувствительные вопросы, как проблема Кипра:
[1] “İlk AB-Orta Asya zirvesinin ardından ortak basın açıklaması”, Consilium, https://www.consilium.europa.eu/en/press/press-releases/2025/04/04/joint-press-release-following-the-first-eu-central-asia-summit/?utm_source, (Дата доступа: 28.04.2025).
[2] “AB ve Kırgız Cumhuriyeti Arasındaki Geliştirilmiş Ortaklık ve İş birliği Anlaşması Hakkında Bilgi Notu”, EEAS, https://www.eeas.europa.eu/eeas/factsheet-enhanced-partnership-and-cooperation-agreement-between-eu-and-kyrgyz-republic_en?utm_source=chatgpt.com, (Дата доступа: 28.04.2025).
[3] “Enerji geçişi”, Europarl, https://www.europarl.europa.eu/thinktank/en/document/EPRS_BRI(2024)762409, (Дата доступа: 28.04.2025).
[4] “Dünya Enerji Görünümü 2024”, IEA, https://www.iea.org/reports/world-energy-outlook-2024, (Дата доступа: 28.04.2025).
