Дипломатическая координация, которую Иран начал с Россией и Китаем в ответ на угрозу Европы вновь ввести санкции ООН (механизм snapback) из-за отсутствия прогресса в ядерных переговорах, может рассматриваться как наглядное проявление стремительно формирующихся блоков в рамках новой архитектуры силы XXI века.[i] 21 июля 2025 года в ходе трехсторонних переговоров иранские дипломаты встретились в Тегеране со своими российскими и китайскими коллегами, чтобы разработать общую дипломатическую позицию в отношении стран E3 (Франция, Германия, Великобритания), отражают не только стремление Тегерана создать линию сопротивления Западу, но и его намерение интегрировать собственную стратегию безопасности в геополитику Евразии.
Это развитие затрагивает не только технические переговоры по ядерной программе Ирана или установленные в рамках Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) лимиты на обогащение урана. Напротив, оно поднимает более фундаментальные вопросы: где проходят юридические границы международных санкций, насколько обязательны резолюции Совета Безопасности ООН и в какой степени великие державы превращают эти решения в политические инструменты. В частности, односторонняя политика санкций Соединенных Штатов Америки (США) и склонность Европы следовать этой линии в долгосрочной перспективе усугубляют размывание норм международного права.
В этом контексте координация Ирана с Китаем и Россией является не только защитной реакцией, но и может означать создание альтернативной нормативной базы в противовес внешней политике Запада, основанной на санкциях. Постепенная эрозия сдерживающего влияния США на Ближнем Востоке и их руководящей роли в архитектуре региональной безопасности дает региональным игрокам, таким как Иран, больше пространства для маневра, а также создает основу для легитимизации стратегического присутствия России и Китая в регионе.
Растущая институциональная координация между Китаем и Россией свидетельствует об укреплении «незападных моделей институционализации» не только в сфере безопасности, но и в таких областях, как энергетическая безопасность, цифровая инфраструктура, трансфер технологий оборонной промышленности и финансовые системы, не входящие в систему SWIFT. Диалог, который Иран ведет с этими двумя игроками, дает подсказки о региональных последствиях этой институционализации и может способствовать формированию в будущем новых многосторонних структур с центром в Евразии.
Таким образом, эти события являются предвестниками не только краткосрочных дипломатических кризисов, но и долгосрочных нормативных и структурных изменений на глобальном уровне. Иран в этом новом уравнении является не только страной, сопротивляющейся санкциям, но и важным игроком, способным внести вклад в переопределение региональных осей в новом международном порядке, в котором ограничивается гегемония Запада и институционализируется многополярность.
Иран определяет угрозу санкций со стороны стран E3 как «политический инструмент, не имеющий правового обоснования». Такой подход в будущем может быть принят не только Ираном, но и другими государствами, подверженными риску санкций. Это может привести к сомнению легитимности санкций, основанных на решениях СБ ООН, и созданию альтернативных «правовых блоков». Такие страны, как Китай, Россия и Иран, могут выйти за рамки механизмов обхода санкций и разработать дипломатическую риторику и институты, которые переосмыслят понятие «международной легитимности».
Иран рассматривает угрозу применения механизма snapback не только как проблему безопасности, но и как угрозу экономической изоляции и ограничения доступа к энергетическим ресурсам. Поэтому он может углубить интеграцию с Москвой и Пекином через альтернативные коридоры в Евразии, энергетические соглашения и совместные военные производственные проекты. Руководство Тегерана может использовать такие проекты, как Международный транспортный коридор Север-Юг (INSTC), в качестве средства обхода санкций и площадки для геоэкономической интеграции, наделив их новыми стратегическими функциями. В ходе этого процесса укрепление связей с такими странами, как Индия, Казахстан и Азербайджан, может сделать Иран более постоянным участником региональных проектов.
Угроза введения санкций со стороны стран E3 может в краткосрочной перспективе оказать политическое давление на Иран, однако добиться непосредственных результатов от такого давления будет все труднее. Иран за долгие годы разработал механизмы экономической адаптации к санкциям, создал теневой флот, заключил торговые соглашения с компаниями третьих стран и развил отечественную оборонную промышленность, что позволило ему укрепить свою устойчивость к подобным угрозам. Таким образом, в дальнейших санкциях Запада более определяющими будут «вторичные» меры (например, давление на российские, китайские и индийские компании, ведущие дела с Ираном). Это может привести к новым рискам раскола в торговых отношениях между ЕС и Азией.
В последние месяцы высокопоставленные контакты, состоявшиеся в Москве и Тегеране, показывают, что триада Китай-Россия-Иран строит не только конъюнктурный, но и институционализированный диалог по вопросам безопасности. Можно ожидать, что подобные механизмы трехсторонних консультаций превратятся в отдельные площадки в рамках Шанхайской организации сотрудничества или будут интегрированы в расширяющиеся сессии по вопросам безопасности в формате БРИКС+. Эти новые форумы могут заложить основу для альтернативных западной концепции безопасности многоцентровых архитектур урегулирования кризисов.
Выбор Турции в качестве принимающей стороны для переговоров между Ираном и E3 в Стамбуле создает для Анкары возможность укрепить свою роль посредника, способствующего укреплению доверия между Ближним Востоком и Европой. Новые кризисы на линии Иран-ЕС-США могут создать почву для расширения региональных инициатив Турции как в области энергетической безопасности, так и в области трансграничной безопасности. Кроме того, в ходе данного процесса Турция может перейти к более прагматичному сотрудничеству с Ираном в области атомной энергетики, обороны и транспорта.
В итоге Иран, укрепив дипломатическую солидарность с Китаем и Россией в ответ на угрозу Запада о возобновлении санкций, может стать пионером многополярной модели дипломатии. Обсуждение механизмов санкций ООН может привести к появлению в будущем многоцентровых интерпретаций международного права и укреплению альтернативных форумов по вопросам безопасности. Турция может еще больше укрепить свою позицию надежного посредника и регионального балансирующего игрока в урегулировании кризисов на линии Тегеран-Брюссель.
[i] “Iran turns to Russia and China to discuss European threat of sanctions ‘snapback’”, France 24, https://www.france24.com/en/asia-pacific/20250721-iran-turns-russia-and-china-discuss-european-threat-sanctions-snapback, (Дата обращения: 24.07.2025).
