С 2025 года Венесуэла придерживается более четкой и стратегической внешнеполитической линии, стремясь смягчить последствия длительных экономических санкций и международной изоляции. Одним из столпов этой политики является многостороннее партнерство с Китаем и Катаром. Визиты на высшем уровне в апреле 2025 года ознаменовали новый этап сотрудничества в энергетике, транспорте и инвестициях. Эти контакты вышли за рамки дипломатической вежливости, положив начало подлинно многосторонним отношениям.
Визит вице-президента Венесуэлы Делси Родригес в Китай наглядно подтвердил курс Каракаса на реализацию провозглашённой в 2023 году доктрины «Стратегического партнёрства на все времена и при всех условиях». Во время встречи с вице-президентом Китая Хань Чжэном было объявлено о пересмотре более 600 двусторонних соглашений и подчеркнуто, что данные соглашения будут обновлены в соответствии с глобальными преобразованиями.[1] Разработка конкретных предложений по сотрудничеству в таких сферах, как энергетика, здравоохранение, технологии, инфраструктура и образование, подтверждает, что визит имеет значение, выходящее далеко за рамки протокольного.
Тот факт, что Родригес также является министром, отвечающим за углеводороды, позволяет предположить, что эти контакты также включают в себя измерение энергетической безопасности. Хотя нефтедобывающий потенциал Венесуэлы сильно пострадал от санкций, энергетическое партнерство с Китаем имеет жизненно важное значение как для политической поддержки, так и для технического восстановления. Переговоры с Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (CNPC) заслуживают внимания в этом контексте.
Интерес Китая к Венесуэле не ограничивается безопасностью поставок энергоносителей. Китай стремится к долгосрочным инвестициям в инфраструктуру и политическому влиянию в Латинской Америке, а Венесуэла — к диверсификации своей экономической зависимости в этом уравнении.Обе стороны подчёркивают долгосрочность сотрудничества, придавая концепции обоюдной выгоды стратегическое значение..
Контакты Родригеса с Катаром после его визита в Китай — недавнее отражение многомерных отношений Венесуэлы со странами Персидского залива. Катар представляет для Венесуэлы двойную ценность — как в плане влияния на энергетических рынках, так и в плане посреднических возможностей в регионе.
Встреча с эмиром Катара Тамимом бен Хамадом Аль Тани несет в себе важное послание не только на экономическом, но и на дипломатическом уровне.[2] В условиях, когда прямые контакты между Соединенными Штатами Америки (США) и Венесуэлой ограничены, Катар способен выступить в роли посредника, как это было в вопросах Ирана и Афганистана. Эта функция может способствовать тому, что Венесуэла создаст пространство для переговоров в условиях санкций.
Кроме того, новый прямой авиамаршрут между Дохой и Каракасом имеет не только символическое, но и экономическое значение. Данное событие совпадает с усилиями Венесуэлы по расширению международных транспортных сетей и увеличению туристических и деловых связей.
Оба визита показывают, что Венесуэла отходит от модели «однополярного мира» и стремится к многополярной дипломатии. Это новое внешнеполитическое видение является не только стратегией сопротивления западным санкциям, но и направлено на то, чтобы сделать связи с развивающимися игроками, такими как Китай, постоянными и структурными. Для администрации президента Венесуэлы Николаса Мадуро такое сотрудничество важно не только с экономической точки зрения, но и для обретения политической легитимности.
Однако в этих отношениях также присутствует риск односторонней зависимости. Экономическое влияние Китая на Венесуэлу со временем может перерасти в политическое давление. Аналогичным образом, отношения со странами Персидского залива могут быть чувствительными с точки зрения геополитического баланса в регионе.
Венесуэла может не ограничивать свое сотрудничество с Китаем и Катаром только этими двумя странами, но и попытаться разработать аналогичную модель с такими странами, как Индия, Россия, ЮАР и Иран. В частности, такие платформы, как БРИКС+, предоставляют Каракасу, стремящемуся к «параллельному порядку» вопреки санкциям, как политическую легитимность, так и экономическое пространство для маневра. К 2025 году Венесуэла, вероятно, будет искать новые инвестиционные и торговые соглашения в попытке углубить свое членство в БРИКС+.
Каракас стремится к внешнеполитическому расширению не только за пределами региона. Усиление роли в альянсах вроде CELAC, ALBA и UNASUR сопровождается активным продвижением боливарианской идеологии в качестве дипломатического ресурса.Усилия по восстановлению баланса с основными соседями, в частности с Колумбией и Бразилией, являются неотъемлемым элементом стратегии Венесуэлы по выходу из изоляции.
Венесуэла может захотеть расширить использование местных или цифровых валют (например, оплата в петро или юанях) в торговле с Китаем и Россией. Это стремление является частью стратегии, направленной как на преодоление последствий санкций США, так и на укрепление финансового суверенитета. В этом контексте можно рассматривать продажу нефти в юанях с Китаем или криптофинансовые проекты с Катаром.
Обмен военными технологиями, кибербезопасность и сотрудничество в области разведки с Китаем и Россией могут стать на повестку дня в стратегии безопасности Венесуэлы. Особенно в противовес политике сдерживания, проводимой США, такое военное сотрудничество может как укрепить националистические настроения во внутренней политике, так и выполнять функцию сдерживания во внешней.
Ограниченная санкциями нефтедобыча вынуждает Венесуэлу развивать альтернативные формы энергетической дипломатии — в том числе партнёрства с нефтеперерабатывающими заводами, создание новых маршрутов поставок и логистических схем, включая переброску танкеров и поставки через третьи страны.Скорее всего, она найдет творческие решения по этим вопросам с такими странами, как Китай и Индия.
Эта новая ориентация — не только защитный рефлекс, выработанный Венесуэлой против внешнеполитического давления, сформированного санкциями, но и сознательное использование возможностей, открывающихся в связи с изменениями в глобальном балансе сил. Многоплановые отношения, установленные с такими странами, как Китай и Катар, которые имеют независимую дипломатическую линию по отношению к США, одновременно обеспечивают Венесуэле экономическую передышку и расширяют ее политическое пространство для маневра. В этом процессе Венесуэла выстраивает сложную и стратегическую внешнеполитическую доктрину, которая не ограничивается энергетическими или торговыми партнерствами, а охватывает все сферы: от передачи технологий до транспортных сетей, от дипломатического посредничества до поиска поддержки на многосторонних форумах.
Отклонившись от традиционной дипломатической оси Латинской Америки и создав новые альянсы, ориентированные на Азию и Ближний Восток, Венесуэла также может возродить свои претензии на региональное лидерство. Значение 2025 года выходит далеко за рамки экономических ожиданий. Это поворотный момент, ознаменовавший изменение внешнеполитического вектора, усиление многополярной интеграции и переход к альтернативным стратегиям развития. Эта стратегическая перестройка Венесуэлы повлияет не только на ее собственную судьбу, но и на будущую геополитическую архитектуру Латинской Америки.
[1] Fernández, Sleither. “Venezuela and China Strengthen Alliance as Two Vice Presidents Meet in Beijing.” Guacamaya, https://guacamayave.com/en/venezuela-and-china-strengthen-their-alliance-in-key-meeting-between-vice-presidents/, (Дата обращения: 03.05.2025).
[2] Ferrer, Elias. “Delcy Rodríguez Visits Qatar on Her Return from China Visit.” Guacamaya, https://guacamayave.com/en/delcy-rodriguez-visits-qatar-on-her-return-from-china-visit/, (Дата обращения: 03.05.2025).
