В последнее время происходящие события на Южном Кавказе свидетельствуют не только о переменах в азербайджано-армянских отношениях, но и о глубокой трансформации регионального баланса сил. Этот регион, долгие годы формировавшийся под абсолютным влиянием России, ныне демонстрирует переход к дипломатии, в которой региональные акторы развивают собственные инициативы и дистанцируются от внешних посредников. Наиболее актуальным и символичным примером этой тенденции является встреча Алиева и Пашиняна, состоявшаяся в начале 2025 года в Абу-Даби без участия какой-либо третьей стороны. На этой встрече обсуждались не только технические вопросы, такие как демаркация границ и транспортные коридоры, но и сам формат переговоров стал поворотным моментом, ознаменовавшим этап материализации концепции “Южного Кавказа без России”.[1]
В ходе данной встречи стороны поручили пограничным комиссиям вести работу на техническом уровне и определили двусторонние переговоры как наиболее эффективный формат урегулирования, что демонстрирует приоритет прагматических интересов над историческими конфликтами. Тем не менее, несмотря на то что 3 марта 2025 года Министерство иностранных дел Армении объявило о подготовке текста мирного договора, он до сих пор не был представлен общественности; обвинения Пашиняна со стороны оппозиции в “капитуляции” подчеркивают внутреннюю хрупкость мирного процесса.[2] Данная политическая оппозиция в Армении является не только дискуссией о внешней политике, но и отражением напряжённости между прозападным курсом страны и её зависимостью от России.
Значение этих событий для России заключается не только в отдалении сторон от Москвы, но и в утрате традиционных механизмов контроля в регионе. Заявление пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова от 10 июля 2025 года о том, что подписание мирного договора между Арменией и Азербайджаном принесет стабильность и что Москва поддерживает этот процесс, на самом деле является выражением страха изоляции и попыткой восстановить дипломатические позиции.[3] Россия больше не является полноценным актором на Южном Кавказе, а превращается в внешнего наблюдателя, который пытается присоединиться к процессу постфактум.
Данный процесс утраты влияния проявляется не только на дипломатическом, но и на военном уровне. Как сообщила Служба военной разведки Украины 5 июля 2025 года, переброска Россией нового контингента на базу в Гюмри трактуется как стратегическая попытка Москвы восстановить своё влияние на Южном Кавказе.[4] Однако эти утверждения были оперативно опровергнуты армянской стороной, которая заявила, что её территория не будет использована против соседей.[5] Это заявление является очередным признаком отхода Еревана от Москвы и демонстрирует переориентацию оборонного сотрудничества на новых партнёров, таких как Индия.[6] Всё это свидетельствует о стремлении Армении к кардинальной смене векторного направления в своей архитектуре безопасности.
В то время как Армения дистанцируется от России, Азербайджан, напротив, более жёстко и прямо переопределяет свои отношения с Москвой. Гибель двух азербайджанских граждан в СИЗО Екатеринбурга вызвала прямую реакцию Баку против России: был проведён рейд на офис Sputnik, сотрудники были задержаны на глазах у общественности, а проверки документов у российских граждан были ужесточены. Случай с принудительным извинением Путина за сбитый в 2024 году российскими силами гражданский самолёт Азербайджана демонстрирует, что Баку уже не является пассивным субъектом дипломатии, а превратился в актёра, способного к открытому вызову.[7] В этой новой эпохе азербайджанское правительство подчёркивает свою независимость для внутренней аудитории, а для внешнего мира демонстрирует образ гибкого и прагматичного актора, сочетающего регионализм с позицией стратегического транзитного коридора по оси Восток-Запад и открытого интеграции с Западом.
В этом контексте вмешательство азербайджанской оппозиции с требованием аннулировать Декларацию о союзническом взаимодействии между Россией и Азербайджаном от 22 февраля 2022 года и интегрироваться с ЕС является не просто внешнеполитическим выбором, но и сигналом к изменению модели государственного устройства. Как отметил Али Керимли, народы Армении и Азербайджана больше не принимают навязываемое Москвой на протяжении веков противостояние и отдают приоритет поиску решений за пределами России ради мирного будущего.[8]
Россия, стремясь предотвратить данный разрыв, вновь выдвигает на повестку дня более масштабные региональные инициативы. В заявлении заместителя директора четвёртого департамента стран СНГ Министерства иностранных дел Дмитрия Масюка, сделанном в Пятигорске, было подчёркнуто, что Южный Кавказ не должен превращаться в арену конфликтов, и что необходимо продолжать сотрудничество с регионами на основе “духовных ценностей”.[9] Высказывания Масюка свидетельствуют о попытке России перейти от прежней роли так называемого “старшего брата” к более мягкому, псевдо-равноправному дипломатическому дискурсу. Однако очевидно, что этот переход не соответствует реальной обстановке на местах.
В этом контексте инициируемый формат “3+3” отражает стремление России сохранить контроль над Южным Кавказом через многосторонний механизм. Предложенный Азербайджаном и Турцией в конце 2020 года, данный формат с участием России, Ирана и Армении привёл к проведению встреч в Москве, Тегеране и Стамбуле. Тем не менее Грузия продолжает сохранять дистанцию от этого процесса, хотя Москва демонстрирует “открытые двери” для правящей партии Грузинская Мечта (ГМ).[10] Теоретически данный формат обладает потенциалом усиления внутрисистемной координации региона, однако на практике он оказывает ограниченное влияние из-за настороженности таких стран, как Грузия, которые стремятся к сбалансированным отношениям между Востоком и Западом, приоритизируют национальные интересы и с 1990-х годов, а особенно с 2008 года, имеют значительную часть своих территорий под оккупацией. В грузинском контексте антироссийские настроения,[11] укоренённые в исторической памяти общества, усиливают дистанцированное отношение к этому формату.
На фоне всех этих событий проект Армении “Перекрёсток мира” привлекает внимание как новая транспортно-дипломатическая инициатива, направленная против стратегического давления России по вопросу Зангезурского коридора. Этот проект является не только альтернативным транспортным планом, но и геополитическим контрходом по нейтрализации российского влияния. Участие США через частные охранные компании и Турции в качестве регионального гаранта безопасности демонстрирует, что Южный Кавказ вновь становится ареной международной геополитической конкуренции.
Многовекторная и контролируемая внешняя политика, которую в последнее время проводит Азербайджан, обеспечила ему относительно более выгодную позицию в треугольнике Россия–Армения–Азербайджан. Укрепление военного и административного контроля над Карабахом позволило Баку стать определяющим актором в распределении сил на местах; это нашло отражение в дипломатических переговорах и дало правительству Азербайджана возможность выработать более жёсткую и направляющую линию поведения. Армения же после событий 2020 года столкнулась со стратегической неопределённостью, что привело к росту как внутренней политической уязвимости, так и внешней зависимости. Несмотря на стремление правительства Пашиняна к миру, неспособность убедить внутреннюю общественность привела к затягиванию процесса, тогда как в азербайджанском обществе сложилось восприятие руководства как управленца процесса и субъекта инициативы. Кроме того, жёсткая риторика Баку в отношении Москвы и поворот к альтернативным форматам безопасности и политическим партнёрствам стали конкретным свидетельством поиска нового баланса сил, ставящего под сомнение абсолютное доминирование России на Южном Кавказе.
Несмотря на эту благоприятную картину, для Азербайджана в ближайшей перспективе ключевым риском остаётся необходимость управлять отношениями с Россией, избегая их полного разрыва. Хотя Баку открыто демонстрировал вызов Москве через медийные кампании и манипуляцию общественным мнением, экономические, энергетические и вопросы безопасности по-прежнему связывают две страны взаимной зависимостью. Армянская сторона, в свою очередь, стремится сократить зависимость от России, ориентируясь на новых акторов, таких как Индия, однако эта переориентация пока не сформировала устойчивую и институционализированную внешнеполитическую ось. В этих условиях сохранение Азербайджаном своего положения, основанного на военных успехах и дипломатической автономии, требует одновременно ведения прямых переговоров с Арменией и поддержания осторожной дистанции с Россией. В противном случае возможно возобновление давления в регионе, что может дестабилизировать хрупкий баланс и поставить под угрозу устойчивость нынешних достижений.
В этой связи отказ Армении от участия в военно-политических союзах под эгидой России и установление оборонных отношений с альтернативными акторами, такими как Индия, а также проведение Азербайджаном многовекторной дипломатии и параллельных диалогов с региональными акторами, прежде всего с Турцией, демонстрируют возможность формирования новой архитектуры мира на Южном Кавказе. Долговечность этой новой конфигурации зависит от способности сторон воспринимать свои интересы не в логике нулевой суммы, а с позиций взаимовыгодного сотрудничества. Поиск мира без участия России является для обеих стран не просто внешнеполитическим выбором, но и самым осязаемым экзаменом их стремления к полноценной независимости.
[1] “V Abu-Dabi Nachalis Peregovory Pashinyana i Aliyeva”, Nasha Niva, https://nashaniva.com/ru/372087, (Дата обращения: 11.07.2025).
[2] “Pashinyan i Aliyev Prinyali Sovmestnoye Zayavleniye po Itogam Dvustoronnikh Peregovorov”, TASS, https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/24482357, (Дата обращения: 11.07.2025).
[3] “Peskov: Mir Mezhdu Armeniyey i Azerbaydzhanom Privneset na Kavkaz Predskazuyemost’”, TASS, https://tass.ru/politika/24480913, (Дата обращения: 11.07.2025).
[4] Holovne Upravlinnya Rozvidky MO Ukrayiny, “Moskva Rozshyryuye Viyskovu Prysutnist u Virmeniyi na Tli Zahostrennya Vidnosyn iz Azerbaydzhanom”, Telegram, https://t.me/DIUkraine/6372, (Дата обращения: 11.07.2025).
[5] Kateryna Hodunova, “Yerevan denies Ukraine’s report on Russia increasing military footprint in Armenia”, The Kyiv Independent, https://kyivindependent.com/armenia-denies-ukraines-intelligence-reports-on-russias-operations-at-military-base-on-its-soil-06-2025/, (Дата обращения: 11.07.2025).
[6] “Armenia Turns to India for Arms Amid Growing Rift With Russia”, United24 Media, https://united24media.com/latest-news/armenia-turns-to-india-for-arms-amid-growing-rift-with-russia-8374, (Дата обращения: 11.07.2025).
[7] Bashir Kitchaev, “Why Is Azerbaijan Ramping Up Tensions With Russia?”, Carnegie Politika, https://carnegieendowment.org/russia-eurasia/politika/2025/07/azerbaijan-russia-arguments?lang=en, (Дата обращения: 11.07.2025).
[8] Anton Filippov, “Why the South Caucasus Became Russia’s New Target and What Could Stop It”, European Pravda, https://www.eurointegration.com.ua/eng/news/2025/07/8/7215448/, (Дата обращения: 11.07.2025).
[9] “MID: RF Vazhno ne Dopustit Prevrashcheniya Yuzhnogo Kavkaza v Arenu Protivostoyaniya”, TASS, https://tass.ru/politika/24400623, (Дата обращения: 11.07.2025).
[10] “Rossiya Schitayet Format ‘3+3’ Odnim iz Opornykh Elementov Yevraziyskoy Bezopasnosti”, TASS, https://tass.ru/politika/24400293, (Дата обращения: 11.07.2025).
[11] В данном контексте общественной динамики в Грузии определяющим фактором выступает тенденция “русофобии” или “антироссийских настроений”.
