Актуальная военно-стратегическая линия России основывается не на однолинейной обороне, а на многоуровневой и многогеографической архитектуре сдерживания. На востоке Европы она институционализирует ядерный порог, подавая символические сигналы тактическими обозначениями, скрывающими передвижения подразделений, и масштабными учениями, одновременно проводя в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Латинской Америке стратегию сетевого влияния. Эта стратегия предполагает обход санкций посредством передачи технологий, совместной подготовки и альтернативных платёжных систем.
Эта структура поддерживается доктринальными адаптациями, ориентированными на мобильность и синергию БПЛА и артиллерии в новых условиях боя, где уязвимость бронетанковых соединений возросла. Одновременно закрепление связей в энергетике, финансах и оборонной сфере повышает устойчивость к шокам снабжения. Таким образом, Россия стремится объединить способность к “контролируемой эскалации”, делающую попытки Запада по окружению более затратными, с сетью заморских асимметричных партнёрств, чтобы в кризисных ситуациях обеспечивать превосходство в принятии решений и превращать оборонную промышленность в центральный инструмент политической коммуникации.
Эта стратегия России подкрепляется крупномасштабными учениями, выходящими за рамки классических концепций обороны и одновременно представляющими собой демонстрацию технологического потенциала и символические послания международному сообществу. В особенности появление ранее не встречавшегося квадратного тактического обозначения на машинах Вооружённых сил России на линии Запорожья отражает стремление Москвы диверсифицировать оперативное построение на поле боя, снижая аналитический потенциал внешних наблюдателей и укрепляя восприятие “обновлённой наступательной воли”.[i] С учётом того, что выбранные криптологическими подразделениями символы индивидуализируют каждую бригаду, данное обновление следует рассматривать не как простой логистический переход, а как шаг по стратегическому переформатированию.
На фоне этой новой символики выделяются учения “Запад-2025”, проведённые совместно с белорусской армией при личном участии Владимира Путина. Учения проходили с 12 по 16 сентября 2026 года и охватили около 100 тысяч военнослужащих и примерно 10 тысяч единиц вооружения и техники. Несмотря на то, что в официальном дискурсе они определялись как оборонительные, их функция как демонстрации силы в ответ на нарастающую военную активность НАТО, прежде всего Польши и Германии, представляется очевидной.[ii] Присутствие Путина на основном этапе манёвров на полигоне в Мулино (Нижегородская область) вместе с Андреем Белоусовым и Юнусбеком Евкуровым демонстрировало стремление России интегрировать в практическом поле не только военный потенциал, но и политическую волю.[iii] Личный осмотр Путиным новой техники в форме с надписью “Президент РФ” показывал, что манёвры имели целью и демонстрацию международной аудитории технологического рывка российского оборонного сектора.
За этими масштабными учениями стоит стратегическая интерпретация Россией изменяющейся природы баланса сил на поле боя. В современных конфликтах бронетанковые соединения перестают быть “ударной силой” фронта и превращаются в один из наиболее уязвимых элементов перед лицом воздушных угроз. Это заставляет Россию отходить от классических танкоцентричных доктрин в пользу новых концепций, основанных на мобильности и рассредоточенном размещении. Высокая насыщенность боевых действий “камикадзе-дронами” и артиллерийскими боеприпасами затмевает традиционное преимущество брони, а российские эксперты, акцентируя внимание на маневренности собственных танков, косвенно признают этот доктринальный переход. В данном контексте устойчивость беспилотных систем, таких как “Герань-3”, к мерам радиоэлектронной борьбы подчёркивает способность России к технологической адаптации и демонстрирует, что стратегическое сопротивление Западу строится не только на количественном военном присутствии, но и на качественной модернизации.[iv]
Стратегия России в её многомерном измерении не ограничивается только европейским театром; она стремится выстроить глобальную архитектуру уравновешивания Запада, диверсифицируя своё военное присутствие в таких регионах, как Азия и Латинская Америка. Секретная платёжная сеть, установленная Москвой через Rusvietpetro с Вьетнамом, выступает новым подходом, позволяющим обходить западные санкции и одновременно закреплять на рынке Азии продажи вооружений. Эта схема базируется не на прямых денежных переводах за поставленные “Su-30” и “T-90S”, а на кредитных выплатах за счёт совместных нефтяных доходов, тем самым фактически выводя международную банковскую систему за рамки расчётов и формируя долговременный замкнутый “энерго-финансово-оборонный мост”.[v] За внешне “сбалансированной” внешнеполитической риторикой, которую нередко с одобрением отмечает Владимир Путин, скрывается намерение создать для России надёжный региональный рынок вооружений.
Аналогичным образом проведение учений “Laros-2025” в Лаосе по случаю 65-й дипломатической годовщины может рассматриваться как часть стратегии Москвы по закреплению не только роли экспортёра оружия, но и постоянного партнёра по подготовке и совместным манёврам на месте. По сообщению Минобороны России, совместное отрабатывание всех этапов боевого порядка войсками Восточного военного округа и подразделениями Народной армии Лаоса служит явным свидетельством этой цели.[vi] Широкий спектр продемонстрированного на церемонии открытия вооружения –от высокоточных винтовок для снайперов до роботизированных боевых платформ– переводит намерение закрепить военное присутствие в регионе из символической плоскости в оперативную.
В продолжение той же стратегической логики, отработка в рамках “Запад-2025” на белорусской территории планирования и принятия решений по применению тактического ядерного оружия, как отмечал Павел Муравейко, показывает, что ядерное сдерживание России фактически интегрируется через Беларусь в непосредственную близость к границе НАТО.[vii] Выведение на оперативное размещение мобильной ракетной системы “Орешник” в столь явной форме и ускоренное строительство новой базы площадью более 2 квадратных километров в Беларуси свидетельствуют о решимости Москвы преодолеть символическую угрозу и разместить в регионе реальные оперативные ядерные возможности. Эти события означают превращение Беларуси уже не в пассивную буферную зону, а в фронтовую линию российской ядерной стратегии и качественное изменение стратегического баланса на восточном фланге НАТО.
Ещё одним вектором глобального военного расширения России выступает Венесуэла. Учения “Sovereign Caribbean (Суверенные Карибы) 200”, прошедшие в сентябре 2025 года на острове Ла-Орчила с участием около 2 500 военнослужащих, 12 военных кораблей, 22 самолётов и примерно 20 катеров, были заданы как демонстрация силы в ответ на ввод американских боевых кораблей в Карибском бассейне.[viii] Заявления Владимира Падрино о том, что манёвры являются реакцией на размещение сил США, и объявленное Николасом Мадуро массовое мобилизационное развертывание указывают на то, что влияние Москвы возродило у Каракаса потенциал сдерживания. Показ российских “Su-30MK2”, демонстрируемых совместно с противокорабельными ракетами “Kh-31”, демонстрирует, что даже разрежённый и истощённый экономическим кризисом арсенал может быть использован для формирования стратегического восприятия угрозы.
В обозримой перспективе при углублении указанных тенденций высока вероятность ужесточения военной стратегии России по двум направлениям. Во-первых, закрепление архитектуры ядерного сдерживания, выстраиваемой через Беларусь, и выдвижение тактического ядерного потенциала на передовую может создать постоянный кризисный порог на восточном фланге НАТО. Это означает институционализацию доктрины “контролируемой эскалации” как инструмента компенсации возможных конвенциональных уязвимостей Москвы и превращение её в стратегию, направленную на принуждение западных столиц к быстрым уступкам в случае приграничного кризиса. В этом сценарии базы, созданные в Беларуси, могут позиционироваться не только как оборонительные объекты, но и как потенциальные платформы для упреждающего удара, что превратит их в долговременный источник нестабильности в архитектуре европейской безопасности.
Во-вторых, нельзя исключать вероятности того, что программы учений и передачи технологий, реализуемые Россией в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Латинской Америке, в среднесрочной перспективе трансформируются в официальные оборонные пакты. Совместные боевые возможности, развиваемые с такими странами, как Вьетнам, Лаос и Венесуэла, открывают для Москвы перспективу формирования многорегиональных “поясов асимметричных партнёрств” с целью подрыва стратегии сдерживания Запада. Если эта тенденция сохранится, то в ближайшие годы Россия, вероятно, будет добиваться заключения соглашений о постоянных военных базах или долгосрочных договорённостей в сфере безопасности в западном полушарии. Подобное развитие событий означало бы не только расширение геополитических сфер влияния, но и формирование новой глобальной архитектуры сдерживания, направленной против Запада.
В целом, современный военно-стратегический курс России отражает стремление выйти за рамки региональной оборонной логики и построить на глобальном уровне разветвлённую и многоуровневую систему сдерживания. Эта стратегия, с одной стороны, стремится закрепить ядерный порог на линии НАТО и создать в архитектуре европейской безопасности постоянный кризисный потенциал, ограничивающий манёвренность Запада, а с другой, посредством сети технологических трансферов, учений и альтернативных финансовых каналов в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Латинской Америке сделать политику окружения более затратной. Тем самым Москва направляет усилия на получение стратегической инициативы в противостоянии с Западом, усиливая способность создавать неопределённость и давление в процессах принятия решений, а также на институционализацию глобальных сфер влияния посредством превращения оборонной промышленности не только в военный, но и в политический инструмент.
[i] “Polkovnik Obyasnil Poyavleniye Novogo Znaka na Tekhnike VS RF Pod Zaporozhyem”, Vfokuse, https://vfokuse.mail.ru/article/polkovnik-obyasnil-poyavlenie-novogo-znaka-na-tehnike-vs-rf-pod-zaporozhem-67949981/, (Дата обращения: 19.09.2025).
[ii] Dimitriy Kramarenko, “Putin Osmotrel Obraztsy Voyennoy Tekhniki na Ucheniyakh ‘Zapad-2025’”, URA, https://ura.news/news/1052996838, (Дата обращения: 19.09.2025).
[iii] “Prezidentu Rossii Pokazali ‘Buldoga’, ‘Kayo-T4’, ‘Ulan-U2’ i Druguyu Tekhniku na Vooruzhenii Armiy”, 1.Ru, https://www1.ru/news/2025/09/17/prezidentu-rossii-pokazali-buldoga-kaio-t4-ulan-u2-i-druguiu-texniku-na-vooruzenii-armii.html, (Дата обращения: 19.09.2025).
[iv] Varvara Koshechkina, “Polkovnik Nazval Osobennosti Peredannykh na Front Tankov T-90M ‘Proryv’”, Lenta, https://lenta.ru/news/2024/05/07/proryv/, (Дата обращения: 19.09.2025).
[v] Timur Savin, “Rossiya Snabzhayet Vyetnam Oruzhiyem v Obkhod Sanktsiy: Strany Obkhodyat Sistemu SWIFT, — AR”, Fokus, https://focus.ua/world/724874-zakupki-oruzhiya-u-rossii-vetnam-naladil-novuyu-shemu-obhoda-sankciy, (Дата обращения: 19.09.2025).
[vi] “Rossiya i Laos Nachali Sovmestnyye Voyennyye Ucheniya”, Caliber, https://caliber.az/post/rossiya-i-laos-nachali-sovmestnye-voennye-ucheniya, (Дата обращения: 19.09.2025).
[vii] “Raketnyy Kompleks ‘Oreshnik’ Vpervyye Razvernuli za Granitsami Rossii”, 1.Ru, https://www1.ru/news/2025/09/16/kompleksa-oresnik-vpervye-razvernuli-za-granicami-rossii.html, (Дата обращения: 19.09.2025).
[viii] Mauricio Torres, German Padinger ve Michael Rios, “In Show of Force to Trump, Venezuela Launches Military Drills and Displays its Russian Fighter Jets”, CNN World, https://edition.cnn.com/2025/09/18/americas/venezuela-military-drill-russian-jets-intl-latam, (Дата обращения: 19.09.2025).
